В этот день, 26 августа 1921 года, был расстрелян Николай Гумилёв

В этот день, 26 августа 1921 года, был расстрелян Николай Гумилёв в числе осужденных по так называемому «Таганцевскому делу». Нам, жителям Тверской области, Николай Гумилёв близок не только своим творчеством: с 1908 по 1917 гг. он регулярно приезжал в усадьбу в деревне Слепнёво Бежецкого уезда Тверской губернии.
Специалист по периоду массовых репрессий в СССР Анатолий Разумов много лет посвятил работе над этой темой. Далее публикуются отрывки из его интервью, взятого агентством «Росбалт».
«— В процессе многолетнего изучения документов по расстрелам с 1917-го по 1954 год я нашел предписание о расстреле осужденных по делу Таганцева и итоговую запись о приведении приговора в исполнение (Дело «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева» - одно из первых дел в Советской России, когда массовому расстрелу подверглись представители научной и творческой интеллигенции. - прим. «Росбалта»). В предписании коменданту Петроградской ГубЧК Пучкову, которое вышло 24 августа, содержится приказ о расстреле 58 человек. <…> Николай Гумилев (номер 31) — расстрелян в общей группе.
<…>
— Дело было полностью сфальсифицировано?
— Да, именно так. Несомненно, осужденные по данному делу были умными людьми и критически относились к жестокости власти. Они симпатизировали восставшим кронштадтцам и общались в кругу, где звучали вольнолюбивые идеи. Но то, что этих людей, многие из которых даже не знали друг друга, объединили в целую организацию, является абсолютно типичной манерой создания подобных фальсификаций. Во главе такой придуманной организации ставили звучную фамилию, например Таганцев. Он был сыном знаменитого противника смертной казни в России. Советской власти было важно, чтобы организация носила громкое имя. Настоящего следствия по делу не проводили. Судите сами: 3 августа Гумилева арестовали, 24-го -приговорили, 26-го - расстреляли. Какое великое следствие они успели провести за это время?
<…>
— Случалось ли приговоренным к расстрелу избежать казни?
— Если имел место судебный приговор, то у человека была возможность подать кассационную жалобу. В таком случае осужденного могли помиловать или заменить приговор. Если же осужденный попадал во внесудебный расстрельный список, и напротив его фамилии стояла галочка, можно уверенно утверждать, что он был бы в любом случае убит. <…> Если бы речь шла о настоящей казни, акт содержал бы подпись прокурора, а факт смерти фиксировал медицинский работник. В ряде областей поступали именно по такому старому принципу. Однако в большинстве случаев ничего подобного не было. Поэтому можно сказать, что мы имеем дело не с казнью, а расследованием массовых убийств».